План:
1. Изменение функций self-терапевта, переживающего горе или потерю.
2. Особенности контактирования в паре терапевт-клиент.
3. Специфические реакции клиентов с разной личностной организацией на терапевта в горе.
Актуальность:
К сожалению, на данный момент, мы не сталкивались с описанием переживаний терапевта, который находится в процессе горя. Горевание, как таковое, сформулировано в специализированной литературе, но нет описания влияния горя терапевта на терапевтические отношения с клиентами.
Мы как терапевты, столкнулись с подобными событиями в своей профессиональной жизни, и во многом поддержка друг друга дала нам возможность выстаивать в терапевтических отношениях, будучи горюющим терапевтом и сохранять свою профессиональную идентичность.
Мы хотели бы подробно рассмотреть, что происходит с self-процессом терапевта в процессе горевания и в его взаимодействии (в диалоге, пространстве между ними) с клиентом.
Отдельно хотим остановиться на реакциях клиентов с разной личностной организацией, на терапевта, находящегося в более уязвимой, шаткой для себя, чем обычно, позиции.
1. Особенности self-процесса терапевта, проживающего горе, потерю, утрату.
Как верно говорит М. Спаньоло-Лобб: «В обычной жизни, когда спонтанность является нормой, нам нет нужды различать три функции self. Есть просто жизнь, протекающая естественным образом. В кризисе нам приходится уделять им повышенное внимание»[1].
Id-функция.
Id терапевта не дифференцированно и затоплено различными тяжелыми переживаниями, такими как горе, бессилие, гнев, растерянность, печаль. Возможность контейнировать клиентов, вследствие поглощенности собственными процессами, будет ограничена. Вследствие постепенной переработки интенсивных переживаний функция personality перестраивается. И факт утраты вписывается в собственную идентичность.
Внутри функции Id происходит активная работа по переживанию интенсивных чувств: работа горя, переработка душевной боли, попытки справиться с шоковой ситуацией, злостью, печалью. Поэтому терапевт тратит много энергии на себя, кроме клиента.
В Id функции терапевта может возникать блокирующий стыд, который выбивает почву из-под ног рационализациями такого рода: "Я работаю хуже", "Я утратил чувствительность".
Функция Personality.
Старая идентичность уже не является поддержкой, она утратила актуальность. Новое Рersonality в стадии построения, оно еще не создано. Любые попытки опереться на старую идентичность увеличивают разрыв с реальностью и причиняют тем самым боль. (Как прежде не будет, нужно перестраиваться, а сил и ресурсов для этого очень мало). К нестабильному состоянию терапевта прибавляется дополнительная нагрузка в виде интроективных убеждений о том, как проживается горе (скорость, знание стадий, качество проживаний).
Одна из важных опор в этот момент личная терапия. Знания терапевта и идентификация с профессией могут играть как "за", так и "против" терапевта. Эти процессы затрудняют переживание горя.
Нижеследующее помогает терапевту переживать горе:
- знание о временных рамках работы горя, в течении которого происходит переработка чувств,
- знание о психологических механизмах функционирования Self и Id ситуации (Ж.-М. Робин)[7].
- также по собственному опыту мы считаем важным сохранять не только личную терапию, но и профессиональную практику.
Все это поддерживает экологичность терапевта и служит питательной поддержкой для способности функционировать в этом сложном поле.
Нижеследующее мешает терапевту переживать горе:
- Остановка в свободном движении по циклу контакта в процессе горевания может происходить вследствие эготизма. То есть теоретические знания о том, как переживается горе, осложняют спонтанное переживание горя. Теряется спонтанность проживания из-за нарциссической тенденции к эготизму. Например, терапевт с трудом может брать поддержку из среды, потому что переживает стыд. Ему может казаться, что поддержка все время не того качества. Из-за нарциссического страха зависимости терапевт может оставаться в одиночестве.
- Терапевт, как и любой человек, попадает в место, где еще не бывал, и поэтому переживает растерянность. Это чувство играет важнейшее значение в линии переживаний. Это сложная точка перехода из одного состояния "Какой я был", в состояние "Каким я становлюсь" и в последующем «Какой я стал». Необходимо идентифицировать это переживание именно как растерянность. Это чувство является значимой точкой перестроения self, поэтому важно ее не проскакивать. Растерянность - это почва для роста новой идентичности. («Я терапевт, переживший/ переживающий утрату», «Я потерял семью», «Я мать больного ребенка», «Я болен», «Я человек с психической травмой»). Есть ощущение потери себя предыдущего, того, к которому я привык. В этот момент есть риск опираться на старую идентичность.
Перед Рersonality терапевта стоит сложная задача, которая требует терпения и неспешности, временных затрат. Маргерита Спаньоло-Лобб ссылается на Мартина Хайдеггера, который отдает времени главную роль в опыте построения смыслов. Переживание времени, пишет она, придает основное значение контакту в «здесь-и-сейчас». Время – хранитель смысла. Время горевания устанавливает рамку смыслов для терапевта, и для его клиентов. Темы терапии углубляются, при условии, что терапевт готов выносить свои переживания на сессию и готов встречаться с переживаниями клиента.
Id-функция терапевта будет выступать на первый план и в его работе за счет интенсивности переживаний. Важна достаточная поддержка со стороны функции Personality, чтобы оставаться в важной точке растерянности.
Если терапевт в недостаточном контакте с этими функциямиSelf, то клиенты, в частности пограничного уровня организации, будут остро реагировать на его растерянность.
Вопросы актуальные для терапевта в такой ситуации:
- Какой я сейчас? Эта функция сообщает, что является возможным в соответствии с моим определением себя.
- Могу бы ли я сейчас работать терапевтом?
- С какими клиентами могу работать, с какими - нет?
- Не хочу ли я взять паузу в работе сейчас?
- Могу ли я быть полезным своим клиентам?
- Какие другие мои личностные идентичности остались прежними?
Ego-функция
Еgo-функция парализована. Id-функция в этот момент не может быть поддерживающей для Еgo-функции, а в personality идет активная работа по перестройке личной истории.
Если терапевт дает себе возможность отдельно выделить время на процесс горевания, позаботиться о себе, о своей профсохранности, то есть большая вероятность что его Ego-функция сможет опираться на вновь перестраиваемое Personality и Id. Тогда Ego-функции продолжает быть активной и имеет возможность опираться на настоящее, на актуальные переживания. Мы имеем в виду актуальное состояние острого горя, которое характеризуется переполненным интенсивными, тяжелыми, непереносимыми переживаниями и перестраиваемым образом себя.
М. Спаньоло-Лобб так пишет об основании для выбора, ссылаясь на мысль Изадора Фрома: «Id-функция и Personality - это два основания для функции ego, и если они работают недостаточно слажено, то эта функция парализуется»[1]. Этот феномен мы наблюдали на собственном опыте, когда даже самые простые выборы и решения даются с большим трудом. В этот момент желательно относиться к себе с пониманием и заботой. Например, ограничить прием новых клиентов, понимая, что ego-функция работает с перебоями.
Дж. Франчесетти говорит о депрессивном опыте следующим образом: «На фоне такого ослабления функций id и personality, функция ego также может быть полностью подавлена. Если она не может взаимодействовать с Id-функцией, не может происходить идентификация или отчуждение элементов поля и, следовательно, становится невозможным осуществление выбора" [8].
Мы предполагаем, что в начальной стадии горевания (шока), когда терапевт, как и любой другой человек, дезорганизован и опустошен, ее (эту стадию) можно сравнить с психотическим уровнем организации опыта, чтобы целостно сориентироваться с том, что происходит с терапевтом. Конечно, это не означает, что терапевт становится такой личностью. Мы говорим о том, что, как и психотически организованная личность, он опустошен, дезорганизован и может применять примитивные защиты. М. Вильямс [4] называет их - дорациональные защитные механизмы - уход в фантазии, отрицание, обесценивание, примитивные формы проекции и интроекции, расщепление).
В начальной, шоковой стадии мы можем наблюдать у терапевта стиль поведения, который характерен для психотического опыта. Далее, по мере формирования новой идентичности, укрепления Personality и стабилизации Id-функции происходит приближение к невротическому стилю организации личности через пограничный стиль. Восстанавливается способность более плавно контактировать, сохраняя интенциональность, способность к диалогичным отношениям.
В острой фазе могут возникать феномены, которые психоаналитики бы назвали отрицанием, вытеснением и расщеплением. Мы с гештальтисткой точки зрения сказали бы, что это феномены, выходящие за рамки обыденного опыта.
В стадии шока, отрицания, конечно, стоит взять отпуск такой длительности, которая необходима для восстановления способности контактировать и работать, чтобы инвестировать в себя, искать свои опоры, найти место для горевания в своей жизни. На более поздних стадиях проживания горя (депрессия) стоит особое внимание уделять своим чувствам, быть внимательным к своим переживаниям. В этот момент терапевт может выступать в качестве особо чувствительного камертона по отношению к состоянию и переживаниям клиента, поскольку он особенно внимателен в отношении своих собственных переживаний.
Эти психоаналитические термины соответствуют начальной точке цикла контакта (1 и начало 2 фазы). Терапевт находится на фазе преконтакта (дифференциация собственных интенсивных ощущений), и фазе осознавания этих переживаний, и в меньшей степени фазе мобилизации и перехода к действию. Такая работа занимает колоссальное количество эмоциональной энергии, это отдельный труд, который требует времени, места в жизни терапевта и поддержки из среды.
Особенности взаимодействия фигуры и фона.
На этом этапе жизни для терапевта, горе является основной самой значимой фигурой в пространстве его жизни. В этой точке, в этом моменте, всё: события, переживания, клиентские запросы, - будут проходить сквозь призму проживания горя. В этом смысле, очень важно, чтобы фон жизни терапевта был питательным. Здесь возникают такие вопросы: «Является ли моя семья для меня поддерживающим фоном?», «Как я ощущаю себя в профессиональном сообществе?».
Насколько фон терапевта помогает справляться ему с острыми, болезненными переживаниями, настолько терапевт сохраняет ресурсы для работы.
2. Особенности контактирования в паре терапевт-клиент.
Мы хотели бы остановиться отдельно на терапевтических отношениях, и поговорить чуть более подробно об особенностях взаимодействия в паре горюющий терапевт и его клиент.
В таких отношениях, с учетом меняющегося self-процесса терапевта возможны феномены, связанные с прерыванием спонтанности и остановкой интенциональности. Спонтанное естественное переживание горя останавливается и может превращаться в тревогу. Причины этого, связанные с интроецированием, мы описали ранее. Они связаны со знанием терапевта о том, как протекает процесс горевания.
Интенциональность прерывается во многом потому что намеренность (интенциональность) обращена скорее не на человека, а на свои собственные переживания, и нужны дополнительные усилия, чтобы направить интенциональность на клиента.
Также, порой, контактирование сопровождается страхами, терапевт задается вопросами такого рода: «Насколько я эффективно работаю сейчас?», «Могу ли я помочь своим клиентам сейчас?», «Сколько я могу отдать энергии клиентам?». Экзистенциальные вопросы, связанные с личностными и профессиональными смыслами, выходят на первый план: «Для чего я живу?», «Какие смыслы меня поддерживают в работе?» И это может быть продуктивно для клиентов, которые, возможно, ранее не решались поднимать эти вопросы в терапии. Сам терапевт перестает быть фоном для клиентских фигур, в каком-то смысле он фигура на фоне. По нашему опыту, в некоторых случаях именно трагические события в жизни терапевта могут быть стартовой точкой к тому, чтобы клиент стал больше замечать фигуру терапевта как личность, как "значимого другого", и стал более способен к взаимодействию с ним. Необходимо легализовать саму тему горя в терапии, сохраняя селективную аутентичность в работе с нашими клиентами.
Почему психотерапевт в горе может быть полезен клиенту:
Когда терапевт проходит половину пути в проживании своей собственной драмы, он может быть полезен тем, что он становится особенно восприимчив к другим темам, помимо темы утраты.
Когда это событие находит свою точку преломления в жизненной истории терапевта, и естественным образом вписывается в его Personality и тогда, по законам процесса горевания, его Id-функция становится способной к переработке переживаний и к встрече с Другим.
Динамика терапевтических отношений может сильно меняться. Опыт горевания терапевта вносит новые смыслы в терапию, углубляет темы с долгосрочными клиентами, проходящими терапию. Появляются новые пласты опыта, новые места для встречи в полевой парадигме между терапевтом и клиентом. В том числе с такими темами, как смерть, утрата, горевание, болезнь, поиск смысла жизни и т.д. Даже если такие темы уже поднимались в терапии ранее. Об этом говорит О. В. Немиринский: "Суть эффективных отношений между терапевтом и клиентом в значительной степени заключается в том, что диалогичность их общения пробуждает внутреннюю диалогичность личности клиента" [3].
3. Специфические реакции клиентов с разной личностной организацией на терапевта в горе, утрате, потере.
Мы не будем отдельно описывать личностные реакции людей с различным уровнем организации, но хотели бы остановиться на реакциях, которые характерны в поле горюющего терапевта у клиентов с разным личностным стилем. Мы отметили отдельные специфические реакции от таких клиентов, в ситуациях, когда Self-процесс протекает с некоторыми ограничениями. Хотим отметить, что эта "классификация" скорее основана на практике, чем предполагает некоторую стройную теорию.
Клиент с пограничным опытом и его реакции:
Харм Сименс на наш взгляд профессионально и точно описывает особенности пограничного взаимодействия: "Сущность проблемы пограничности заключается в том, что для того, чтобы выжить в патологической домашней ситуации, пограничная личность должна, будучи ребенком, адаптировать себя к этой патологической ситуации, репрессируя развитие своего истинного self, становясь тем, что было необходимо, чтобы выжить в детстве. Тогда любовь и близость становятся связанными с опасностями утраты self путем оставленности или захваченности. Сепарация означает быть оставленным, что, в свою очередь, означает дезинтеграцию и психологическую смерть, поскольку в детстве этот человек никогда не был способен сохранять образ матери, любимой матери, который он мог бы распознать" [6].
Терапевт, поглощенный своими переживаниями, становится более шаткой фигурой, что вызывает у клиента сильную тревогу, погружая клиента в переживания из его собственной истории. Поскольку, вся стабильность и предсказуемость спроецирована в терапевта, такой клиент не может удерживать ее сам, его мир находится под угрозой.
Проиллюстрируем эту мысль высказыванием Х. Сименса: "Качества человеческого контакта, которые привносит гештальт-терапевт, такие как эмпатия, доступность, поддержка, понимание и связность, а в особенности аутентичность, являются основными для качественной терапии с пограничным клиентом" [5].
В случае горевания терапевт становится более неустойчивой фигурой, и супервнимательный клиент с пограничным способом организации контакта это чувствует. Актуализируется страх угрозы потери терапевта как объекта стабильности, безопасность клиента находится под угрозой. "Рядом с ним смерть, значит и он смертен", актуализируется страх оставления и диадическая проблема, состоящая в идивидуации-сепарации.
Н. Мак Вильямс так пишет об этом: "Основная проблема состоит в амбивалентности чувств, которые они испытывают к своему окружению. Это, с одной стороны, желание близости, доверительных отношений, а с другой - страх поглощения, слияния с другим человеком"[4].
Также такой клиент может испытывать реакции гнева и злости по отношению к терапевту, который находится в более уязвимой, чем обычно позиции.
Такие клиенты чаще остальных уходят из терапии в период, когда терапевт переживает свой острый процесс.
У нарциссически организованной личности могут наблюдаться реакции разочарования, потому что терапевт становится «просто человеком», не обладает какой-то магической способностью, не может избежать стрессов и личностных проблем. Клиенту может казаться, что терапевт работает менее эффективно. Такой клиент быстрее двигается по полюсам, характерным для него, таким как идеализация-обесценивание, поскольку видит, что терапевт просто человек (его близкие умирают, он разводится и т.д).
Здесь происходит важное для терапии достижение: становится очевидной его человеческая уязвимость. Теперь идеализировать его труднее. Терапевтический процесс с таким клиентом во многом зависит от того, на какой точке была терапия к этому моменту, от того, насколько клиент может принять свою страдающую часть. Клиент, организующий опыт нарциссическим образом, может предъявлять реакции обиды, или погружаться острее в переживание собственных душевных ран. Это происходит потому, что терапевт обнаруживает очень яркие фигуры внутри свой собственной жизни, это может ранить такого клиента и погрузить его в опыт собственной незаметности.
"Ощущение, что тебя не замечают, или что ты даже не существуешь очень близко к описанию поля отношений характерного для нарциссического опыта", -так говорит об этом Дж. Франчессетти [2].
Клиент с фобическим стилем отношений и паническими атаками:
С такими клиентами актуализируются проблемы и смыслы, связанные со страхом покинутости и потери объекта. Такие клиенты реагируют испугом, основанным на том, что терапевт теперь «не может быть опорой», может «оставить клиента».
Такие клиенты могут впасть в серьезный регресс, в терапии с ними могут быть "пробуксовки", возвращение к предыдущим стадиям терапевтических отношений. На первый план в терапии могут выходить острые темы доверия-недоверия. Они могут неосознанно отдаляться, могут увеличивать дистанцию (к примеру, отмена и перенос сессий), как бы возвращаясь назад на предыдущие стадии терапии.
Таким клиентам сложно быть в поле отношений, в которых терапевт «живой», он может заболеть, у него может скончаться близкий, в которых терапевт ограничен в своих возможностях и ресурсах.
Клиент с зависимым опытом и его реакции:
"Человек не может встретиться с другим человеком, поскольку он "замораживает" свои чувства, опираясь на имеющиеся у него интроекты, еще до того, как они могут возникнуть в текущей живой ситуации общения. Согласно его личной истории, он может достичь другого, только включив режим сводящий его собственную витальность до чрезвычайно низкого уровня, когда она оказывается совершенно забытой" Так описывает таких клиентов Д.Франчесетти [2].
В своих собственных переживаниях терапевт близок к опыту витальности и представляет для такого клиента "опасность", с ним есть риск встречи с чем-то, с чем встречаться опасно. Например, со своей живостью, открытостью.
Такой клиент двигается в жизни за счет ригидных интроективных установок, его Id-функция заморожена. Ему нельзя спонтанно испытывать актуальные переживания, поскольку таким образом он будет близок к своей витальности, на которую наложен запрет. Терапевт в своем Self-процессе диаметрально противоположен по своей сути к такому клиенту. И может быть угрозой разрушения привычной идентичности клиента. Такие клиенты могут прерывать терапию, или на начальных стадиях работы не удерживаться в процессе, не формировать альянс и доверие.
Клиент с шизоидным опытом и его реакции:
Такие сильные потрясения в жизни терапевта, как горе, могут быть чрезмерными в плане переживания связи с терапевтом для шизоидно-организованных клиентов. Клиенты могут казаться равнодушными и отстраненными, принимая известие о горе терапевта. Важно не пропустить эту реакцию клиентов.
Основная задача терапии с шизоидно-организованным клиентом создать рабочий альянс с терапевтом и рискнуть приблизиться, создать отношения. Терапевт может быть одним из немногих, с кем удалось создать такие доверительные безопасные отношения, и теперь утрата стабильной фигуры терапевта может восприниматься как угроза собственному существованию, привычному ритму взаимоотношений.
Естественное движение Self терапевта, сохранение подвижности и доступности в контактировании дает возможность сохраняться отношениям в работе с такими клиентами.
Шизоидно-организованные клиенты могут прервать терапию и вследствие увеличения интенсивности переживаний, словно контакт стал слишком близким. Клиент может быть не готов поддерживать танец взаимодействия на такой дистанции.
Заключение
Этой статьей мы хотели быть полезными своим коллегам, чтобы оставаться профессионалами, находясь в пластичной ткани терапевтических отношений с клиентами разного уровня психической организации в разные моменты своей жизни.
Гештальт-терапия опирается на диалоговую модель взаимоотношений, поэтому мы так детально описали селф-процесс терапевта и возможные особенности контактирования терапевта и клиента.
Литература:
Ссылка - http://www.rugt.ru/biblioteka/knigi/harm-simens-praktika-geshtaljt-terapevta/glava-10-geshtaljt-terapiya-s-pogranichnymi-patsientami.html
Ссылка http://www.gestalt.sp.ru/what_is_gestalt/id105/
1. Изменение функций self-терапевта, переживающего горе или потерю.
2. Особенности контактирования в паре терапевт-клиент.
3. Специфические реакции клиентов с разной личностной организацией на терапевта в горе.
Актуальность:
К сожалению, на данный момент, мы не сталкивались с описанием переживаний терапевта, который находится в процессе горя. Горевание, как таковое, сформулировано в специализированной литературе, но нет описания влияния горя терапевта на терапевтические отношения с клиентами.
Мы как терапевты, столкнулись с подобными событиями в своей профессиональной жизни, и во многом поддержка друг друга дала нам возможность выстаивать в терапевтических отношениях, будучи горюющим терапевтом и сохранять свою профессиональную идентичность.
Мы хотели бы подробно рассмотреть, что происходит с self-процессом терапевта в процессе горевания и в его взаимодействии (в диалоге, пространстве между ними) с клиентом.
Отдельно хотим остановиться на реакциях клиентов с разной личностной организацией, на терапевта, находящегося в более уязвимой, шаткой для себя, чем обычно, позиции.
1. Особенности self-процесса терапевта, проживающего горе, потерю, утрату.
Как верно говорит М. Спаньоло-Лобб: «В обычной жизни, когда спонтанность является нормой, нам нет нужды различать три функции self. Есть просто жизнь, протекающая естественным образом. В кризисе нам приходится уделять им повышенное внимание»[1].
Id-функция.
Id терапевта не дифференцированно и затоплено различными тяжелыми переживаниями, такими как горе, бессилие, гнев, растерянность, печаль. Возможность контейнировать клиентов, вследствие поглощенности собственными процессами, будет ограничена. Вследствие постепенной переработки интенсивных переживаний функция personality перестраивается. И факт утраты вписывается в собственную идентичность.
Внутри функции Id происходит активная работа по переживанию интенсивных чувств: работа горя, переработка душевной боли, попытки справиться с шоковой ситуацией, злостью, печалью. Поэтому терапевт тратит много энергии на себя, кроме клиента.
В Id функции терапевта может возникать блокирующий стыд, который выбивает почву из-под ног рационализациями такого рода: "Я работаю хуже", "Я утратил чувствительность".
Функция Personality.
Старая идентичность уже не является поддержкой, она утратила актуальность. Новое Рersonality в стадии построения, оно еще не создано. Любые попытки опереться на старую идентичность увеличивают разрыв с реальностью и причиняют тем самым боль. (Как прежде не будет, нужно перестраиваться, а сил и ресурсов для этого очень мало). К нестабильному состоянию терапевта прибавляется дополнительная нагрузка в виде интроективных убеждений о том, как проживается горе (скорость, знание стадий, качество проживаний).
Одна из важных опор в этот момент личная терапия. Знания терапевта и идентификация с профессией могут играть как "за", так и "против" терапевта. Эти процессы затрудняют переживание горя.
Нижеследующее помогает терапевту переживать горе:
- знание о временных рамках работы горя, в течении которого происходит переработка чувств,
- знание о психологических механизмах функционирования Self и Id ситуации (Ж.-М. Робин)[7].
- также по собственному опыту мы считаем важным сохранять не только личную терапию, но и профессиональную практику.
Все это поддерживает экологичность терапевта и служит питательной поддержкой для способности функционировать в этом сложном поле.
Нижеследующее мешает терапевту переживать горе:
- Остановка в свободном движении по циклу контакта в процессе горевания может происходить вследствие эготизма. То есть теоретические знания о том, как переживается горе, осложняют спонтанное переживание горя. Теряется спонтанность проживания из-за нарциссической тенденции к эготизму. Например, терапевт с трудом может брать поддержку из среды, потому что переживает стыд. Ему может казаться, что поддержка все время не того качества. Из-за нарциссического страха зависимости терапевт может оставаться в одиночестве.
- Терапевт, как и любой человек, попадает в место, где еще не бывал, и поэтому переживает растерянность. Это чувство играет важнейшее значение в линии переживаний. Это сложная точка перехода из одного состояния "Какой я был", в состояние "Каким я становлюсь" и в последующем «Какой я стал». Необходимо идентифицировать это переживание именно как растерянность. Это чувство является значимой точкой перестроения self, поэтому важно ее не проскакивать. Растерянность - это почва для роста новой идентичности. («Я терапевт, переживший/ переживающий утрату», «Я потерял семью», «Я мать больного ребенка», «Я болен», «Я человек с психической травмой»). Есть ощущение потери себя предыдущего, того, к которому я привык. В этот момент есть риск опираться на старую идентичность.
Перед Рersonality терапевта стоит сложная задача, которая требует терпения и неспешности, временных затрат. Маргерита Спаньоло-Лобб ссылается на Мартина Хайдеггера, который отдает времени главную роль в опыте построения смыслов. Переживание времени, пишет она, придает основное значение контакту в «здесь-и-сейчас». Время – хранитель смысла. Время горевания устанавливает рамку смыслов для терапевта, и для его клиентов. Темы терапии углубляются, при условии, что терапевт готов выносить свои переживания на сессию и готов встречаться с переживаниями клиента.
Id-функция терапевта будет выступать на первый план и в его работе за счет интенсивности переживаний. Важна достаточная поддержка со стороны функции Personality, чтобы оставаться в важной точке растерянности.
Если терапевт в недостаточном контакте с этими функциямиSelf, то клиенты, в частности пограничного уровня организации, будут остро реагировать на его растерянность.
Вопросы актуальные для терапевта в такой ситуации:
- Какой я сейчас? Эта функция сообщает, что является возможным в соответствии с моим определением себя.
- Могу бы ли я сейчас работать терапевтом?
- С какими клиентами могу работать, с какими - нет?
- Не хочу ли я взять паузу в работе сейчас?
- Могу ли я быть полезным своим клиентам?
- Какие другие мои личностные идентичности остались прежними?
Ego-функция
Еgo-функция парализована. Id-функция в этот момент не может быть поддерживающей для Еgo-функции, а в personality идет активная работа по перестройке личной истории.
Если терапевт дает себе возможность отдельно выделить время на процесс горевания, позаботиться о себе, о своей профсохранности, то есть большая вероятность что его Ego-функция сможет опираться на вновь перестраиваемое Personality и Id. Тогда Ego-функции продолжает быть активной и имеет возможность опираться на настоящее, на актуальные переживания. Мы имеем в виду актуальное состояние острого горя, которое характеризуется переполненным интенсивными, тяжелыми, непереносимыми переживаниями и перестраиваемым образом себя.
М. Спаньоло-Лобб так пишет об основании для выбора, ссылаясь на мысль Изадора Фрома: «Id-функция и Personality - это два основания для функции ego, и если они работают недостаточно слажено, то эта функция парализуется»[1]. Этот феномен мы наблюдали на собственном опыте, когда даже самые простые выборы и решения даются с большим трудом. В этот момент желательно относиться к себе с пониманием и заботой. Например, ограничить прием новых клиентов, понимая, что ego-функция работает с перебоями.
Дж. Франчесетти говорит о депрессивном опыте следующим образом: «На фоне такого ослабления функций id и personality, функция ego также может быть полностью подавлена. Если она не может взаимодействовать с Id-функцией, не может происходить идентификация или отчуждение элементов поля и, следовательно, становится невозможным осуществление выбора" [8].
Мы предполагаем, что в начальной стадии горевания (шока), когда терапевт, как и любой другой человек, дезорганизован и опустошен, ее (эту стадию) можно сравнить с психотическим уровнем организации опыта, чтобы целостно сориентироваться с том, что происходит с терапевтом. Конечно, это не означает, что терапевт становится такой личностью. Мы говорим о том, что, как и психотически организованная личность, он опустошен, дезорганизован и может применять примитивные защиты. М. Вильямс [4] называет их - дорациональные защитные механизмы - уход в фантазии, отрицание, обесценивание, примитивные формы проекции и интроекции, расщепление).
В начальной, шоковой стадии мы можем наблюдать у терапевта стиль поведения, который характерен для психотического опыта. Далее, по мере формирования новой идентичности, укрепления Personality и стабилизации Id-функции происходит приближение к невротическому стилю организации личности через пограничный стиль. Восстанавливается способность более плавно контактировать, сохраняя интенциональность, способность к диалогичным отношениям.
В острой фазе могут возникать феномены, которые психоаналитики бы назвали отрицанием, вытеснением и расщеплением. Мы с гештальтисткой точки зрения сказали бы, что это феномены, выходящие за рамки обыденного опыта.
В стадии шока, отрицания, конечно, стоит взять отпуск такой длительности, которая необходима для восстановления способности контактировать и работать, чтобы инвестировать в себя, искать свои опоры, найти место для горевания в своей жизни. На более поздних стадиях проживания горя (депрессия) стоит особое внимание уделять своим чувствам, быть внимательным к своим переживаниям. В этот момент терапевт может выступать в качестве особо чувствительного камертона по отношению к состоянию и переживаниям клиента, поскольку он особенно внимателен в отношении своих собственных переживаний.
Эти психоаналитические термины соответствуют начальной точке цикла контакта (1 и начало 2 фазы). Терапевт находится на фазе преконтакта (дифференциация собственных интенсивных ощущений), и фазе осознавания этих переживаний, и в меньшей степени фазе мобилизации и перехода к действию. Такая работа занимает колоссальное количество эмоциональной энергии, это отдельный труд, который требует времени, места в жизни терапевта и поддержки из среды.
Особенности взаимодействия фигуры и фона.
На этом этапе жизни для терапевта, горе является основной самой значимой фигурой в пространстве его жизни. В этой точке, в этом моменте, всё: события, переживания, клиентские запросы, - будут проходить сквозь призму проживания горя. В этом смысле, очень важно, чтобы фон жизни терапевта был питательным. Здесь возникают такие вопросы: «Является ли моя семья для меня поддерживающим фоном?», «Как я ощущаю себя в профессиональном сообществе?».
Насколько фон терапевта помогает справляться ему с острыми, болезненными переживаниями, настолько терапевт сохраняет ресурсы для работы.
2. Особенности контактирования в паре терапевт-клиент.
Мы хотели бы остановиться отдельно на терапевтических отношениях, и поговорить чуть более подробно об особенностях взаимодействия в паре горюющий терапевт и его клиент.
В таких отношениях, с учетом меняющегося self-процесса терапевта возможны феномены, связанные с прерыванием спонтанности и остановкой интенциональности. Спонтанное естественное переживание горя останавливается и может превращаться в тревогу. Причины этого, связанные с интроецированием, мы описали ранее. Они связаны со знанием терапевта о том, как протекает процесс горевания.
Интенциональность прерывается во многом потому что намеренность (интенциональность) обращена скорее не на человека, а на свои собственные переживания, и нужны дополнительные усилия, чтобы направить интенциональность на клиента.
Также, порой, контактирование сопровождается страхами, терапевт задается вопросами такого рода: «Насколько я эффективно работаю сейчас?», «Могу ли я помочь своим клиентам сейчас?», «Сколько я могу отдать энергии клиентам?». Экзистенциальные вопросы, связанные с личностными и профессиональными смыслами, выходят на первый план: «Для чего я живу?», «Какие смыслы меня поддерживают в работе?» И это может быть продуктивно для клиентов, которые, возможно, ранее не решались поднимать эти вопросы в терапии. Сам терапевт перестает быть фоном для клиентских фигур, в каком-то смысле он фигура на фоне. По нашему опыту, в некоторых случаях именно трагические события в жизни терапевта могут быть стартовой точкой к тому, чтобы клиент стал больше замечать фигуру терапевта как личность, как "значимого другого", и стал более способен к взаимодействию с ним. Необходимо легализовать саму тему горя в терапии, сохраняя селективную аутентичность в работе с нашими клиентами.
Почему психотерапевт в горе может быть полезен клиенту:
Когда терапевт проходит половину пути в проживании своей собственной драмы, он может быть полезен тем, что он становится особенно восприимчив к другим темам, помимо темы утраты.
Когда это событие находит свою точку преломления в жизненной истории терапевта, и естественным образом вписывается в его Personality и тогда, по законам процесса горевания, его Id-функция становится способной к переработке переживаний и к встрече с Другим.
Динамика терапевтических отношений может сильно меняться. Опыт горевания терапевта вносит новые смыслы в терапию, углубляет темы с долгосрочными клиентами, проходящими терапию. Появляются новые пласты опыта, новые места для встречи в полевой парадигме между терапевтом и клиентом. В том числе с такими темами, как смерть, утрата, горевание, болезнь, поиск смысла жизни и т.д. Даже если такие темы уже поднимались в терапии ранее. Об этом говорит О. В. Немиринский: "Суть эффективных отношений между терапевтом и клиентом в значительной степени заключается в том, что диалогичность их общения пробуждает внутреннюю диалогичность личности клиента" [3].
3. Специфические реакции клиентов с разной личностной организацией на терапевта в горе, утрате, потере.
Мы не будем отдельно описывать личностные реакции людей с различным уровнем организации, но хотели бы остановиться на реакциях, которые характерны в поле горюющего терапевта у клиентов с разным личностным стилем. Мы отметили отдельные специфические реакции от таких клиентов, в ситуациях, когда Self-процесс протекает с некоторыми ограничениями. Хотим отметить, что эта "классификация" скорее основана на практике, чем предполагает некоторую стройную теорию.
Клиент с пограничным опытом и его реакции:
Харм Сименс на наш взгляд профессионально и точно описывает особенности пограничного взаимодействия: "Сущность проблемы пограничности заключается в том, что для того, чтобы выжить в патологической домашней ситуации, пограничная личность должна, будучи ребенком, адаптировать себя к этой патологической ситуации, репрессируя развитие своего истинного self, становясь тем, что было необходимо, чтобы выжить в детстве. Тогда любовь и близость становятся связанными с опасностями утраты self путем оставленности или захваченности. Сепарация означает быть оставленным, что, в свою очередь, означает дезинтеграцию и психологическую смерть, поскольку в детстве этот человек никогда не был способен сохранять образ матери, любимой матери, который он мог бы распознать" [6].
Терапевт, поглощенный своими переживаниями, становится более шаткой фигурой, что вызывает у клиента сильную тревогу, погружая клиента в переживания из его собственной истории. Поскольку, вся стабильность и предсказуемость спроецирована в терапевта, такой клиент не может удерживать ее сам, его мир находится под угрозой.
Проиллюстрируем эту мысль высказыванием Х. Сименса: "Качества человеческого контакта, которые привносит гештальт-терапевт, такие как эмпатия, доступность, поддержка, понимание и связность, а в особенности аутентичность, являются основными для качественной терапии с пограничным клиентом" [5].
В случае горевания терапевт становится более неустойчивой фигурой, и супервнимательный клиент с пограничным способом организации контакта это чувствует. Актуализируется страх угрозы потери терапевта как объекта стабильности, безопасность клиента находится под угрозой. "Рядом с ним смерть, значит и он смертен", актуализируется страх оставления и диадическая проблема, состоящая в идивидуации-сепарации.
Н. Мак Вильямс так пишет об этом: "Основная проблема состоит в амбивалентности чувств, которые они испытывают к своему окружению. Это, с одной стороны, желание близости, доверительных отношений, а с другой - страх поглощения, слияния с другим человеком"[4].
Также такой клиент может испытывать реакции гнева и злости по отношению к терапевту, который находится в более уязвимой, чем обычно позиции.
Такие клиенты чаще остальных уходят из терапии в период, когда терапевт переживает свой острый процесс.
У нарциссически организованной личности могут наблюдаться реакции разочарования, потому что терапевт становится «просто человеком», не обладает какой-то магической способностью, не может избежать стрессов и личностных проблем. Клиенту может казаться, что терапевт работает менее эффективно. Такой клиент быстрее двигается по полюсам, характерным для него, таким как идеализация-обесценивание, поскольку видит, что терапевт просто человек (его близкие умирают, он разводится и т.д).
Здесь происходит важное для терапии достижение: становится очевидной его человеческая уязвимость. Теперь идеализировать его труднее. Терапевтический процесс с таким клиентом во многом зависит от того, на какой точке была терапия к этому моменту, от того, насколько клиент может принять свою страдающую часть. Клиент, организующий опыт нарциссическим образом, может предъявлять реакции обиды, или погружаться острее в переживание собственных душевных ран. Это происходит потому, что терапевт обнаруживает очень яркие фигуры внутри свой собственной жизни, это может ранить такого клиента и погрузить его в опыт собственной незаметности.
"Ощущение, что тебя не замечают, или что ты даже не существуешь очень близко к описанию поля отношений характерного для нарциссического опыта", -так говорит об этом Дж. Франчессетти [2].
Клиент с фобическим стилем отношений и паническими атаками:
С такими клиентами актуализируются проблемы и смыслы, связанные со страхом покинутости и потери объекта. Такие клиенты реагируют испугом, основанным на том, что терапевт теперь «не может быть опорой», может «оставить клиента».
Такие клиенты могут впасть в серьезный регресс, в терапии с ними могут быть "пробуксовки", возвращение к предыдущим стадиям терапевтических отношений. На первый план в терапии могут выходить острые темы доверия-недоверия. Они могут неосознанно отдаляться, могут увеличивать дистанцию (к примеру, отмена и перенос сессий), как бы возвращаясь назад на предыдущие стадии терапии.
Таким клиентам сложно быть в поле отношений, в которых терапевт «живой», он может заболеть, у него может скончаться близкий, в которых терапевт ограничен в своих возможностях и ресурсах.
Клиент с зависимым опытом и его реакции:
"Человек не может встретиться с другим человеком, поскольку он "замораживает" свои чувства, опираясь на имеющиеся у него интроекты, еще до того, как они могут возникнуть в текущей живой ситуации общения. Согласно его личной истории, он может достичь другого, только включив режим сводящий его собственную витальность до чрезвычайно низкого уровня, когда она оказывается совершенно забытой" Так описывает таких клиентов Д.Франчесетти [2].
В своих собственных переживаниях терапевт близок к опыту витальности и представляет для такого клиента "опасность", с ним есть риск встречи с чем-то, с чем встречаться опасно. Например, со своей живостью, открытостью.
Такой клиент двигается в жизни за счет ригидных интроективных установок, его Id-функция заморожена. Ему нельзя спонтанно испытывать актуальные переживания, поскольку таким образом он будет близок к своей витальности, на которую наложен запрет. Терапевт в своем Self-процессе диаметрально противоположен по своей сути к такому клиенту. И может быть угрозой разрушения привычной идентичности клиента. Такие клиенты могут прерывать терапию, или на начальных стадиях работы не удерживаться в процессе, не формировать альянс и доверие.
Клиент с шизоидным опытом и его реакции:
Такие сильные потрясения в жизни терапевта, как горе, могут быть чрезмерными в плане переживания связи с терапевтом для шизоидно-организованных клиентов. Клиенты могут казаться равнодушными и отстраненными, принимая известие о горе терапевта. Важно не пропустить эту реакцию клиентов.
Основная задача терапии с шизоидно-организованным клиентом создать рабочий альянс с терапевтом и рискнуть приблизиться, создать отношения. Терапевт может быть одним из немногих, с кем удалось создать такие доверительные безопасные отношения, и теперь утрата стабильной фигуры терапевта может восприниматься как угроза собственному существованию, привычному ритму взаимоотношений.
Естественное движение Self терапевта, сохранение подвижности и доступности в контактировании дает возможность сохраняться отношениям в работе с такими клиентами.
Шизоидно-организованные клиенты могут прервать терапию и вследствие увеличения интенсивности переживаний, словно контакт стал слишком близким. Клиент может быть не готов поддерживать танец взаимодействия на такой дистанции.
Заключение
Этой статьей мы хотели быть полезными своим коллегам, чтобы оставаться профессионалами, находясь в пластичной ткани терапевтических отношений с клиентами разного уровня психической организации в разные моменты своей жизни.
Гештальт-терапия опирается на диалоговую модель взаимоотношений, поэтому мы так детально описали селф-процесс терапевта и возможные особенности контактирования терапевта и клиента.
Литература:
- Маргерита Спаньоло Лобб. «От эпистемологии Self к клинической специфике гештальт-терапии» из «Теория поля в гештальт-терапии. Контакт и отношения. Сборник статей», Казань, 2015. Стр. 44.
- Джанни Франчесетти, Жан Рубал «Гештальт-подход в работе депрессивным опытом», 2015. Стр. 51.
- Немиринский О. В. «Личностный рост в психотерапевтической группе», 2014.
- Н. МакВильямс «Психоаналитическая диагностика: понимание структуры личности в клиническом процессе».- М.: Независимая фирма «Класс», 2006 г.
- Х. Сименс «Практика гештальт-терапевта.
Ссылка - http://www.rugt.ru/biblioteka/knigi/harm-simens-praktika-geshtaljt-terapevta/glava-10-geshtaljt-terapiya-s-pogranichnymi-patsientami.html
- Х.Сименс «Пограничные клиенты».
Ссылка http://www.gestalt.sp.ru/what_is_gestalt/id105/
- Ж. Мари Робин «Быть в присутствии другого. Этюды по психотерапии», 2008.
- G. Francesetti, M. Gecele. "L`altro irraggiungibile. La psicoterapia della Gestalt con le esperienze depressive". 2011, Milano, Italy.
